Художественно-дизайнерская проработка

В японском и китайском искусстве, столь богатом символикой, бамбук считался олицетворением моральной чистоты и справедливости, несгибаемости духа и высокой нравственности. В известной притче о самом Конфуции рассказывается, что когда Учитель находился в Цичжоу, где произрастало много бамбука, его настолько привлекли и заворожили мелодии шелестов и шорохов листвы бамбука, что он совсем забыл про еду и в течении трёх месяцев не вспоминал о мясе. Именно тогда он, обращаясь к своему ученику, произнёс свой знаменитый афоризм: «Лишённый мяса человек худеет, лишённый бамбука – становится пошлым».

Творческий процесс создания живописного изображения бамбука предстаёт в рассуждениях китайских теоретиков, философов, художников как некое таинственное и даже мистическое действие, которое можно совершать лишь в редкие мгновения наития и вдохновения: «Перед тем, как рисовать бамбук, надо, чтобы сначала его образ сложился в сердце. Взять кисть, всмотреться в приготовленный лист бумаги и увидеть то, что хочешь изобразить… Пусть кисть не останавливает своего полета, гонится за тем, что было увидено. Словно вспугнутый заяц, словно сокол в падении на добычу. Чуть расслабишься – и все пропадет». «Монохромный бамбук требует особой сосредоточенности духа, совершенства и тонкости. Без накопления внутренних сил этого не достичь».

С популярностью бамбука в классической дальневосточной живописи соперничать может, пожалуй, только причудливо изогнутая ветка цветущей сливы, красоту которой необыкновенно тонко передали художники Китая и Японии. Она развивалась параллельно с живописью бамбука. Большая популярность живописи сливы объяснялась философским содержанием, заложенным в ней, её поэтической интерпретацией и особенно общенациональной этической символикой. Подобно бамбуку, слива символизирует благородную чистоту, стойкость, несгибаемость, т. к. живые соки сохраняются в деревьях и в лютый мороз. Поэты – патриоты нередко обращались к символике сливы для выражения идей стойкости и независимости.

Подобно тому, как обстоит дело с живописью бамбука, сливе посвящено множество трактатов. По мысли одного из крупнейших мастера этого жанра чаньского монаха Чжун-жэня, жившего в ХII в., «тайна» живописи дикой сливы заключается в подробном обдумывании замысла, потом уже рука должна двигаться без колебаний, словно «вдохновленная неким безумием». Он видит четыре достоинства в живописи дикой сливы: изящество, утонченность, элегантность, изысканность. Они заключаются в следующих моментах: «небольшие цветы и нет изобилия их – это изящество; тонкий, а не толстый ствол – это утонченность; в возрасте не особенно юном – вот элегантность; цветы полуоткрыты, а не в полном цветении – этом изысканность». Цветы сливы, – говорил Чжуан-жень, – кажутся ему как бы таящими улыбку.

Символика дикой сливы поразительно конкретна: цветоножка – это абсолютное начало. Чашечка, поддерживающая цветок, воплощает три силы: Небо, Землю и Человека – и потому рисуется тремя штрихами. Сам цветок является олицетворением пяти элементов и поэтому, изображается с пятью лепестками. Кончики ветвей символизируют восемь триграмм из «Книги перемен» и поэтому имеют обычно восемь ответвлений.

Представленные жанры: «горы-воды» и особенно «цветы и птицы» как нельзя лучше способствуют ощущению того удивительного синтеза, слиянности, органичной взаимосвязи искусств, которых не знает никакая другая культура мира, кроме Китая и Японии. Одна из причин действительно уникального явления синтеза искусств коренится в исторически сложившейся близости художественно-выразительного языка живописи и каллиграфии, в истоках которой – общность материалов и орудий письма и общность приёмов работы с ними.

Культ письменного текста, благоговение перед письменным знаком было присуще японской культуре с древности. Книга, сама её предметность, её книжная «плоть» воспринималась как святыня, хранилище и воплощение трансцендентальных сил. Набожное отношение буддистов к переписыванию и к печатанию сутр, запечатленного слова Будды, обусловлено преклонением не только перед священным текстом, но и перед самими священными письменами, перед книгою-вещью. Переписывание и печатание буддийских текстов выполнялось с благоговейным усердием, ибо сознавалось не только как путь личного очищения от грехов и спасения, но и как осуществление священной миссии.

Японское слово «бунгаку» содержит иероглиф «бун», означающий «узорочье», «орнамент», ибо текст несёт в себе не только содержание, но и изобразительную красоту письменного знака. Чтение «текста» считалось важнейшим из искусств, а литература обретала сакральный смысл.

Еще по теме:

Морфология культуры
Учение о внутренней структуре культуры, ее организационно-функциональном строении. Существует множество концепций, делящих культуру по разным основаниям, прежде всего на материальную и духовную (традиция, идущая еще от археологов и отчаст ...

Особенности личных и рабочих отношений в русской и немецкой культурах
Нет никаких сомнений в том, что немцы и русские по-разному строят свои отношения в личной и рабочей сферах. В отличие от немцев русские более склонны соединять вместе личные и рабочие интересы. Личные связи могут играть едва ли не решающу ...

Цель и задачи исследования
Целью настоящей работы является изучение закономерностей развития массового зрелища как театрализованного представления в культуре, специфики его философско-культурных смыслов и способов конструирования. Задачи данного исследования следую ...