Художественно-дизайнерская проработка

Средневековое искусство Дальнего Востока, как известно, насквозь метафорично и символично; ему свойственно желание увидеть не частное и конкретное в его собственной ценности, но осознать это конкретное как знак чего-то более значительного, имеющего всеобщий, универсальный смысл. При обращении к дальневосточному искусству мы сразу входим в совершенно иную область восприятия действительности. Бросающаяся в глаза европейцу своеобычность китайской и японской живописи обладает любопытными особенностями. Неискушённый европейский зритель, непосредственно воспринимающий эту живопись в контексте европейской традиции, нередко наделяет её свойствами, которых она объективно лишена. Например, один из самых популярных живописных мотивов – веточка цветущей сливы осознаётся обычно европейским зрителем как лирическая весенняя картина, полная импрессионистической свежести и непосредственности, тогда как в дальневосточной эстетической системе восприятия этот мотив представляет собой художественное символическое осознание сложнейших космогонических проблем, и в нём меньше всего «незаинтересованного удовольствия».

То же можно сказать и о знаменитом китайском классическом пейзаже, который часто воспринимается европейцами, следующими за своими собственными художественными традициями, не более, чем светское лирическое искусство. И в этом они глубоко заблуждаются, ибо издавна дальневосточная пейзажная живопись несёт в себе совершенно иные функции. Она, по выражению Е.В. Завадской, скорее ближе к иконописи, как бы странно это на первый взгляд ни звучало. Пейзажный свиток выполняет именно религиозные функции – функции очищения и просветления. В древности пейзаж был более культовой и философской, чем собственно эстетической категорией. Дальневосточная живопись практически никогда не была «искусством для искусства», но всегда содержала задачу нравственного совершенствования личности. До самого последнего времени водные глади и стремительные водопады выражали не любование красивыми уголками природы, а определённую философскую идею.

Пейзажную живопись, скорее, можно было бы назвать средством передачи космичности пространства, беспредельной его шири, органичной встроенности человека в этот мир; горы – мужское, светлое начало и воды – женское, темное начало моделировали идею взаимосвязи и взаимосвязи всех частей мироздания. Пейзажная живопись, проникнутая глубокими философскими раздумьями о мире, космосе, человеке, не снисходила до изображения конкретного, ибо не в этом, не в буквальном воспроизведении «натуры» виделся смысл жанра. Природа осмыслялась как носитель высоких и вечных законов, через постижение которых человек приобщается к ее мудрости. Странствия по бескрайним просторам свитка способствовали гармонизации души, ее очищению и возвышению, рождали понимание относительности земных человеческих ценностей в масштабе всего сотворенного мира, границы которого уходят далеко за пределы изображенного. Отсюда почти захватывающее дух ощущение пространства, глядя на которое менялось ощущение масштаба земных ценностей.

Восточные художники искали в пейзаже дверь в «другую», символически присутствующую реальность.

V в. Цзун Бин, автор одного из первых в истории сочинений по эстетике живописи описал эффект созерцания живописного свитка в следующих словах: «Не покидая своего сиденья, я достигаю пределов мира; не изменяя велению Неба, в одиночестве внимаю пустынной шири».

«Странствие за край мира» стало девизом всех поколений восточных живописцев и одной из самых популярных тем пейзажных картин. Художник брался за кисть для того, чтобы воссоздать на шелке или бумаге «целый мир» – во всем его многообразии. При этом Вселенная уменьшается в небольшом пространстве свитка. Даосизм представляет жизненный путь человека, устремленного к Дао, как странничество: человек, «причастный к Дао», осознает себя путником, случайным гостем, странником в этом мире. Человек – странник, но эти странствия не обязательно должны осуществляться во внешнем мире: блуждания, странствия в беспредельном мире своей души – почитаются лучшей формой познания мира. Пейзажная живопись призвана стать местом подлинных странствий человеческого духа. Вселенная дальневосточных свитков – это своего рода «пейзажи души».

Показателем не светской, а религиозной сути этого жанра предстаёт и решение пространства в дальневосточной пейзажной живописи. Пространство, которое изображает художник, гораздо более обширно, чем может охватить взгляд человека; линейная перспектива с единой, центральной точкой зрения почти не применялась. Мастера выработали для передачи пространства ряд сложных приемов. Один из них – т.н. рассеянная перспектива. В этом случае каждая часть свитка вроде бы написана по законам линейной перспективы, но каждый раз с особым центром. Иными словами точка отсчета перемещается, на разные элементы изображения глаз смотрит, меняя место. Высокий горизонт придавал пейзажным композициям грандиозность и почти мистическую величественность. Смешение масштабов, соединение нескольких точек зрения в одном свитке должно было давать зрителю ощущение иной, духовной реальности, отличной от чувственной.

Еще по теме:

Учение о внутренней структуре культуры
Существует множество концепций, делящих культуру по разным основаниям, прежде всего на материальную и духовную (традиция, идущая еще от археологов и отчасти философов). С точки зрения собственно культурологии, подобная дихотомия не позвол ...

Формирование социалистической культуры как категории культурологического знания: исторические детерминанты и направленность
Как известно, начало советскому периоду отечественной истории и культуре положила Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года. Социальное творчество, возникшее вместе с революцией и строительством основ социализма, привело к ...

Особенности крымской природы в керамике народов Крыма
Многое повидала и испытала крымская земля: Немало прошло по её дорогам народов, культур, религий. И все они оставляли здесь частичку своих традиций и обычаев, становившихся неотъемлемым целым общей крымской культуры. Одной из особенностей ...